Сильвия Дэй - Переплетаясь с тобой [Entwined with You]

Чёрт. Он знал. Мои руки начали трястись, я пролила горячий кофе на себя, но даже е почувствовала этого. Я была в панике от страдания в его голосе.

— Пап, я…

— Я не могу поверить, что ты не сказала мне. Или Моника. О боже… Она должна была сказать что-то. Сказать мне, — он тяжело вздохнул. — У меня есть право знать!

Печаль прожгла мою грудь, словно кислота. Мой отец — человек, чей самоконтроль соперничал с Гидеоновским — звучал так, как будто собирался расплакаться.

Я поставила чашку на стол, дыша быстро и прерывисто. Смерть Натана раскрыла все его юношеские «достижения», открывая ужас моего прошлого для всех, кто обладал знанием или средствами его достижения. Будучи полицейским, мой отец имел такие средства.

— Ты бы ничего не смог сделать, — сказала я в оцепенении. Телефон прозвенел, извещая о входящем звонке на другой линии, — ни до, ни после.

— Я мог бы быть рядом, я мог бы позаботиться о тебе.

— Папочка, ты сделал это. Ты познакомил меня с доктором Трэвисом, который изменил мою жизнь. Я действительно не могла ничего начать до этого знакомства. Не могу выразить, насколько мне это помогло.

Он простонал.

— Я должен был бороться с твоей матерью за тебя, ты должна была быть со мной.

— О боже, — мой желудок свернулся в узел. — Ты не можешь обвинять маму. Она долго не знала, что происходит. Но когда она узнала, она сделала все, что было в ее силах.

— Она не сказала мне! — он закричал, заставляя меня подпрыгнуть. — Она обязана была сказать мне, черт ее подери. И как это она не знала?! Должны были быть знаки… Как она могла не заметить? Господи. Я заметил, когда ты приехала в Калифорнию.

Я всхлипывала, пытаясь заглушить острое мучение. — Я попросила ее не говорить тебе. Заставила дать обещание.

— Это не то решение, которое ты имела право принимать, Ева. Ты была ребенком. Она лучше знала.

— Прости меня, — я рыдала. Настойчивый, безостановочный й звонок входящего вызова заставил меня потерять контроль. — Мне так жаль. Я просто не хотела, что Натан причинил боль людям, которых я люблю.

— Я приеду, что повидаться с тобой, — сказал папа хладнокровно. — Я прилечу ближайшим рейсом. Позвоню, как приземлюсь.

— Пап…

— Я люблю тебя, милая. Ты — все для меня. Он бросил трубку. Я была в шоке, это разбивало моё сердце вдребезги. Я понимала, что открывшийся ужас того, что произошло со мной, съест отца заживо, но я не знала, как бороться с этой темнотой.

Телефон начал вибрировать в моей руке, и я посмотрела на экран, но увидев имя мамы была не в состоянии решить, что делать дальше.

Ноги подкашивались, я встала и отбросила телефон на столик, как будто бы он обжигал мою руку. Я не могла с ней разговаривать. Я не хотела разговаривать ни с кем. Все, что мне нужно было — это Гидеон.

Спотыкаясь, я шла по залу, опираясь плечом о стену. По мере приближения к кабинету, я слышала его голос всё отчетливее, слезы заструились по щекам и шаги ускорились.

— Я ценю то, что ты думаешь обо мне, но нет, — он сказал медленно твердым голосом, совсем не тем, что я привыкла слышать ранее. Сейчас его голос был более нежным, манера разговора было более интимной. — Конечно, мы с тобой друзья. Ты знаешь почему… Я не могу дать тебе то, что ты от меня хочешь.

Я обошла угол, вошла в его кабинет и застала его за столом, голова была наклонена, он внимательно слушал. — Прекрати, — сказал он холодно. — Ты не можешь так поступить, Коринн.

— Гидеон, — я прошептала, сжимая дверной косяк так, что побелели костяшки.

Взглянув на меня, он резко вскочил. Хмурое выражение лица исчезло.

— Мне нужно идти, — он бросил наушник на стол. — Что случилось? Ты заболела?

Он поймал меня, когда я направилась к нему, отчаянно нуждаясь в нем. Он крепко схватил меня, заключая в объятия.

— Мой отец догадался обо всем.

Я прижалась лицом к его груди, мой разум наполнился эхом отцовской боли.

— Он знает.

Гидеон раскачивал меня в своих руках, убаюкивая. Его телефон зазвонил. Ругаясь себе под нос, он вышел из комнаты.

В коридоре я смогла услышать звонок моего собственного телефона, оставленного на столе.

Надоедливый звон двух телефонов одновременно заставлял нервничать.

— Скажи мне, если тебе понадобится телефон.

— Это мама. Я уверена, папа позвонил ей уже, и он так зол. Боже, Гидеон. Он опустошен.

— Я понимаю его чувства.

Он занес меня в гостевую спальню и пнул дверь, хлопнув ею за спиной. Положив меня на кровать, он схватил пульт и включил телевизор, уменьшая звук до момента, когда не стало слышно ничего. Затем он лег позади меня, крепко обняв. Я плакала до тех пор, пока не выплакала все слёзы, что были во мне.

— Скажи, что мне сделать, — спросил Гидеон, когда я притихла.

— Он приезжает сюда, в Нью-Йорк, — мой желудок завязался в узел при одной мысли об этом, — он попытается вылететь сегодня, я думаю.

— Когда будешь уверена, я поеду с тобой в аэропорт встретить его.

— Ты не можешь.

— Черта с два не могу, — сказал он без теплоты в голосе.

Я подставила свои губы и тихо вздохнула, когда он поцеловал меня.

— Я действительно должна поехать одна. Он страдает. Он не захочет, чтобы кто-то видел его в таком состоянии.

Гидеон кивнул: — Возьми мою машину.

— Которую?

— DB9 твоего нового соседа.

— М?

— Ты поймешь, когда увидишь.

Я не сомневалась. Какой бы она ни была, она будет быстрой и опасной — такой же, как и ее владелец.

— Я боюсь, — я замурчала, обвив ногами его бедра. Он был таким сильным и крепким. Я хотела запрыгнуть на него и никогда не отпускать.

Мои волосы струились сквозь его пальцы: — Чего?

— Отношения между мной и мамой уже испорчены. Если мои родители затеют разрыв отношений, я не хочу оказаться между ними. Я знаю, они не смогут спокойно с этим справиться — особенно мама. Они безумно влюблены друг в друга.

— Я этого не заметил.

— Ты и не видел их вместе. Обжечься можно! — я пояснила, одновременно вспоминая, что мы с Гидеоном были временно порознь на тот момент, когда я заметила химию между моими родителями.

— И мой отец признался, что до сих пор влюблен в нее. Мне грустно об этом думать.

— Потому что они не вместе?

— Да, но не потому что я хочу одну счастливую семью. Просто я ненавижу саму мысль о том, чтобы прожить жизнь без того, кого любишь. Когда я лишилась тебя…

— Ты никогда меня не теряла.

— Это было как будто часть меня умерла. И жить с этим ощущением всю жизнь…

— …было бы сущим адом, — Гидеон провел костяшками пальцев по моей щеке, в его глазах я заметила суровость, чему виной было воспоминание о призраке Натана, не отпускавшее его. — Позволь мне разобраться с Моникой.